Ирвин Дэвид Ялом, американский психиатр и психотерапевт, доктор медицины, профессор психиатрии Стэнфордского университета, пишет:
…в своей работе я исхожу из светского экзистенциального мировоззрения, которое свободно от поверхностных религиозных верований. Мой подход заключается в том, что жизнь (в том числе и человеческая) зарождается по воле случая, наше бытие – конечно, и, как бы нам этого ни хотелось, нам не на кого рассчитывать в мире, кроме самих себя. Никто, кроме нас самих, не поддержит, не оценит наше поведение, не предложит ясную жизненную схему. Судьба наша не предопределена, и каждому из нас приходится решать самостоятельно, как прожить свою жизнь возможно более полно, счастливо и осмысленно.
Каким бы суровым ни показался подобный взгляд на жизнь, мне он таким не представляется. Я – за реализм. Я разделяю мнение Аристотеля, что рациональный разум есть свойство, которое выделяет человека из всех живых существ, и мы должны стремиться к его совершенствованию. Ортодоксальный религиозный подход, то, что людям нужно верить в чудеса и в некие иррациональные идеи, всегда приводил меня в недоумение.
Попробуйте провести один мыслительный эксперимент. Вглядитесь в солнце, посмотрите немигающим взором на свое место в жизни, попытайтесь жить, не опираясь на перила, предлагаемые религиями, – я говорю о разнообразных идеях продолжения, бессмертия, реинкарнации. Все они отрицают, что смерть есть конечный пункт. Однако именно такова позиция автора этой книги. Думаю, что мы можем нормально жить и без спасительных перил. Я согласен с Томасом Гарди, который сказал: «Если существует путь к лучшему, он, без сомнения, требует сначала взглянуть на худшее».
Такая позиция близка большинству атеистов. Я специально взял эту цитату, чтобы вы поняли, насколько глубоки убеждения Ялома в отношении сверхъестественного.
А теперь давайте обратимся к опыту человека, который всю жизнь работал с людьми, помогая им разрешить самые сложные вопросы: одиночества, смысла жизни и неотвратимости смерти. Я считаю, что это наилучший способ понять, как нам, людям, лишенным способности верить в недоказуемое, взаимодействовать в программе с нашими религиозными товарищами по несчастью.
…работая с религиозными людьми, я следую заповеди, которая занимает первое место в моей личной иерархии ценностей: забота о пациенте. Я не имею права ни во что вмешиваться. Не могу представить себе, чтобы я попытался подорвать чью-либо систему убеждений, если она приносит этому человеку пользу, пусть лично мне она кажется совершенно фантастической. Так, если ко мне обращается за помощью религиозный человек, я никогда не бросаю вызов его убеждениям; как правило, они формируются у людей очень рано. Напротив, я часто ищу способы укрепить их веру.
У меня Ялом вызывает доверие. Читая его книги, я вижу открытого, непредубежденного, здорового человека. И вот пример его открытости, который позволяет мне, в том числе, принять себя и свои ошибки, а также учит терпимому отношению к тем, кто думает и чувствует иначе.
…Однако я помню и одно грубое нарушение моего же принципа – не бросать вызов вере пациентов…
…Несколько лет назад молодой ортодоксальный раввин, приехавший из-за рубежа, позвонил мне и попросил о консультации…Первые полчаса мы говорили общими фразами – о его желании стать психотерапевтом и о конфликте между его религиозными убеждениями и моими формулировками в «Экзистенциальной психотерапии». Поначалу он был весьма почтителен, но постепенно его манера менялась, и он начал высказывать свои убеждения с таким пылом, будто хотел обратить меня в свою веру. Голос его все повышался, темп речи ускорялся, и я, к сожалению, потерял терпение и высказался гораздо резче и неосторожнее, чем обычно.
– Раввин, на самом деле вас беспокоит только одно, – прервал я его. – Между нашими взглядами действительно существует антагонизм. Ваша вера в вездесущего, всеведущего персонализированного Бога, который наблюдает за вами, защищает вас и разрабатывает проект вашей жизни, несовместима с самой сутью экзистенциальной позиции, на которой стою я. Она заключается в том, что мы – свободны, одиноки и случайным образом заброшены в равнодушную вселенную. И мы смертны.
– С вашей точки зрения, – продолжил я, – смерть не есть конец. Вы сказали мне, что смерть – всего лишь ночь между двумя днями и что душа человека бессмертна. В таком случае желание стать экзистенциальным психотерапевтом является для вас проблемой, ведь наши воззрения диаметрально противоположны.
– Но как же вы, – откликнулся он с выражением глубокой озабоченности на лице, – как вы-то можете жить без этих убеждений? И без всякого смысла? – Он погрозил мне указательным пальцем. – Подумайте хорошенько. Как вы можете жить без веры в существо, высшее, чем вы сами? Это невозможно, говорю я вам. Это же существование во тьме. Животное существование. О каком смысле может идти речь, если все обречено на исчезновение? Моя религия дарует мне смысл, мудрость, мораль, божественную помощь и учит, как надо жить.
– Рабби, я не считаю вашу реакцию рациональной. Все эти блага – смысл, мудрость, мораль, умение жить – не зависят от веры в Бога. Ну, конечно, религиозные убеждения помогают вам чувствовать себя спокойно, комфортно, вести добродетельную жизнь. Именно для этого и придуманы религии. Вы спросили меня, как я могу без этого жить. Я считаю, что живу хорошо. Я руководствуюсь доктринами, которые предложили люди. Я верен клятве Гиппократа, которую давал, как и любой врач. Я посвятил себя тому, чтобы лечить людей и помогать им расти духовно. Моя жизнь освящена моралью. Я испытываю сочувствие к окружающим. У меня хорошие, полные любви отношения с семьей и друзьями. Для того чтобы установить границы морали, мне вовсе не нужна религия.
– Как вы можете говорить такие слова? – перебил он. – Я глубоко скорблю о вас. Бывают моменты, в которые я понимаю, что вряд ли смог бы жить без моего Бога, без ежедневных ритуалов, без моей веры.
– А у меня бывают моменты, – ответил я, окончательно потеряв терпение, – когда я думаю, что, если бы мне пришлось посвятить свою жизнь вере в невероятное, тратить время на выполнение 613 каждодневных ритуалов и прославлять Господа, который только и ждет наших восхвалений, – я бы, пожалуй, задумался, а не повеситься ли мне!
На этом месте раввин потянулся к своей ермолке. О нет, о нет, подумал я, он же не собирается ей швыряться… Я зашел слишком далеко! Непозволительно далеко! Под воздействием эмоций я сказал больше, чем хотел. Никогда, никогда я не стремился подвергать сомнению чью-либо веру!
Но нет, он просто хотел почесать голову и выразить свое недоумение: как широка разделяющая нас идеологическая пропасть! Как далеко отошел я от своего культурного наследия! Наш сеанс закончился полюбовно, и мы разошлись в разные стороны…
Этот отрывок наглядно показывает разницу в восприятии мира человека верующего и того, кто неспособен поверить. Большинство атеистов живут со своими взглядами много лет. Некоторые думают о случайности жизни и абсолютной смертности с детства, и многие решили для себя эту дилемму. Для морали нам не нужен тот, кто накажет за ее отсутствие, а для решения проблем атеисту легче обратиться за помощью к другому человеку.
Когда же мы начинаем спорить с приверженцами религиозной концепции бога, на нашей стороне логика, здравый смысл и научные факты. Все это мы выдвигаем против какой-нибудь древней книги или простого убеждения. По сути, мы наступаем танками на древнее племя, и единственное, что остается людям с “копьями” веры, это использовать свою ярость. Им страшно потерять все то, что дает Бог: смыслы, ценности, ощущение защиты, а также иллюзию бессмертия и надежду на загробную жизнь. Они не умеют решать свои экзистенциальные проблемы без помощи невидимой сущности.
А теперь давайте представим, как бы мы себя чувствовали, если бы все, на что мы опирались по жизни, рухнуло. Что будет, если придет человек и попытается разрушить наш дом, забрать одежду и выгнать нас голыми на мороз? Неужели мы не сделаем все возможное, чтобы это предотвратить?
Но вот мы побеждаем в споре с религиозным “фанатиком” и ликуем, а наш оппонент уходит без духовной защиты в материальный мир. Страшный, непривычный, пугающий мир, в котором он никогда не был. Ему одиноко, он беззащитен и слаб. Но самое страшное то, что он внезапно и бесповоротно смертен.
Подобные мысли могут свести с ума любого, не говоря уже об алкоголике, который обязательно спрячется в бутылку и, возможно, упьется до смерти. Получается, что наша гордость и желание доказать свою правоту в сообществе – это очень опасное оружие. И если мы считаем себя разумнее, то давайте будем последовательными и начнем проявлять терпение к тем, кто смотрит на жизнь другими глазами.
Visits: 33